Содержание:
Побывав недавно в Нью-Йорке, я встречался со знаменитым шахматистом, чемпионом СССР и США, участником и советской олимпийской команды, и американской Борисом Гулько. Он рассказ мне много интересного, а также подарил свои книги, в том числе написанную совместно с Геннадием Сосонко и посвященную их покойному другу гроссмейстеру из Москвы Юрию Разуваеву. В результате моя коллекция необычных историй заметно пополнилась, все они годятся и для нашей рубрики.
Гроссмейстер Борис Гулько
Ботвинник и дело врачей
Виктор Батуринский, военный прокурор СССР в трудные для страны 30-40-е годы, со всеми вытекающими отсюда последствиями, был вместе с тем большим знатоком шахмат и одним из организаторов нашего шахматного движения. В 70-80-е годы он достиг вершины как шахматный чиновник. При этом сыграл далеко не лучшую роль в вопросе эмиграции семьи Гулько, тянувшемся семь лет. Тем не менее Борис находил в Батуринском и положительные черты, считал его неоднозначной личностью. Вот несколько забавных эпизодов.
Как-то Ботвинник жаловался, что Батуринский украл у него три редкие шахматные книги. Но в этом, по мнению Гулько, обнаружилось и ценное человеческое качество коллекционера (у него была лучшая в Москве шахматная библиотека) – страсть.
Гулько интересовало, как поступил Ботвинник в начале 50-х, когда после фальсифицированного «дела врачей» готовилась массовая депортация евреев, и все знаменитые люди этой национальности не могли не подписать письмо в поддержку этого людоедского акта (к счастью, он был прерван из-за смерти главного людоеда Сталина). Среди людей, не подписавших самоубийственное письмо, имя Ботвинника не называлось. Но как ему удалось избежать этой постыдной акции? Оказывается, спас его… Виктор Батуринский! Он знал о готовящемся сборе подписей, предупредил Ботвинника и настоятельно рекомендовал ему в разгар сбора подписей на время исчезнуть, в крайнем случае не подходить к телефону. Такой совет, полагает Гулько, много стоит, куда больше, чем три старые шахматные книги, которые Батуринский когда-то умыкнул у Патриарха…
Стеллажи с доносами
В 1980 году на турнир на Кубу отправились двое гроссмейстеров - Юрий Разуваев и Игорь Иванов. Разуваев был «руководителем делегации», а Иванов – ее «членом». Когда пришло время возвращаться на родину, выяснилось, что их рейс Гавана – Москва – беспосадочный. Тогда Игорь решил остаться еще на один турнир – хотя это было грубейшим нарушением советских правил. Но что ему до правил, ведь он собирался бежать из СССР и летел лишь до Канады, собираясь остаться там навсегда. Ведь Игорь чувствовал себя свободным человеком, так, возглавляя команду Узбекистана за год до этого, он обыграл Карпова, что тогда не приветствовалось, и кто бы решился на такое!
В результате шахматист с безупречной русской фамилией выполнил свой план, а наказан был Разуваев, вернувшийся в Москву «правильным» рейсом. На год ему был закрыт «выезд» на зарубежные турниры. У нас в те времена действовала гнусная система - все должны были следить друг за другом и доносить даже на себя. Например, в 1974 году Гулько был руководителем делегации в югославский город Сомбор и в доносе на себя записал обязательный штамп: замечаний по поездке нет.
Вспоминая этот смешной эпизод почти сорокалетней давности, Гулько написал: «В фильме Висконти «Гибель богов» офицер гестапо, демонстрируя некой даме картотеку своего ведомства, похвастался: «Мы убедились, что доносчиком можно сделать любого жителя рейха» и показал аккуратные стеллажи с доносами.
Интересно, а у нас в шахматном клубе сохранились такие стеллажи? Узнать бы, кто из гроссмейстеров на кого стучал. Слухи ходят разные. Вот напечатали бы все доносы, и мы бы выяснили, кто лучше «играет»…
Свобода лучше, чем несвобода
Когда в конце 70-х два чемпиона СССР Борис Гулько и его жена Анна Ахшарумова подали заявление на эмиграцию, власти, прежде всего КГБ, начали всячески обрабатывать их, обещать разные блага, лишь бы они забрали свое прошение обратно. В частности, к Гулько явился менеджер Карпова и его приближенное лицо Александр Бах с лестным предложением, согласованным в КГБ: «Толе нравятся твои шахматные идеи, - сказал он, - и если ты возьмешь свой ход назад, он с удовольствием поработает с тобой».
«Мне тоже нравятся мои идеи, - усмехнулся Гулько, - и поэтому с Карповым я работать не желаю». Борис понимал, что забрав заявление назад, он вынужден будет влиться в многочисленную тренерскую группу тогдашнего чемпиона мира. Ведь в эту группу, добровольно или принудительно, входили сильнейшие гроссмейстеры страны: Геллер, Таль, Полугаевский, Петросян и другие. При этом считалось, что помощь Карпову, передача ему собственных идей – это патриотический долг каждого советского шахматиста. Кстати, в обязанность тренера иногда входила и необходимость проигрывать своему шефу (например, Гулько наблюдал, как в чемпионате СССР 1976 года Карпов обогнал своего тренера Балашова только потому, что тот в их партии на ровном месте Юрий подставил ферзя).
Вступать в привилегированный «Клуб любителей Карпова» у Гулько не было никакого желания, и он отказал Баху. И в самом деле, ведь он подал заявление на отъезд для того, чтобы стать свободным человеком, а не закабалять себя еще больше.
| 
