|
Добрый знакомый «МК», московский автогонщик Роман Русинов, долго искал себя: пробовался в разных дисциплинах, где-то разочаровывался, где-то не повезло по разным причинам. Сейчас 30-летний Роман нашел, что искал. С нынешнего года он выступает в совершенно новом мировом чемпионате по длинным гонкам WEC за команду G-Drive Racing by Signatech Nissan. В июньской культовой гонке «24 часа Ле-Мана» только прокол колеса стоил его экипажу призового места в классе, а вот на укороченных «6 часах Сильверстоуна» россиянин и два французских партнера стали третьими в категории LMP2, и это стало лучшим результатом для нашего автоспорта! Чтобы не отвлекать Романа от настройки автомобиля и персонального настроя, я пообщался с ним понемногу, но дважды — и накануне гонки, и после нее.
Машину пилотирует Роман Русинов.
СПРАВКА "МК"
WEC расшифровывается как World Endurance championship, то есть мировой чемпионат на выносливость. Пилоты разных классов стартуют все вместе большим пелетоном, у них есть общий зачет, но главная борьба происходит внутри классов. Команда Романа Русинова выставляет два экипажа в классе LMP2, что происходит от «Ле-Ман прототип». У LMP1 — другие конфигурации болидов, они гораздо быстрее на трассе. Дебют экипажа, о котором пойдет речь, состоялся на марафоне «6 часов Спа» в Бельгии. Напарниками Русинова по экипажу стали два француза — Пьер Рагг и Нельсон Панчьятичи.
— Ты недавно сказал, что «Формула-1» для тебя перестала существовать. Если честно, был поражен таким откровением, раньше ты стремился попасть именно в королевские гонки.
— Мне стало неинтересно. У нас есть молодые пилоты, которые в «Ф-1» еще громко скажут о себе. Виталик Петров молодец, претендовал на подиумы в прошлом году, но в этом у его новой команды нет результатов. Пилот он очень хороший, и мне не нравится то обстоятельство, что все решает машина. За Lotus он бы как минимум одну гонку в текущем сезоне выиграл.
— 10 лет назад мы в разговоре поднимали вот такую тему. У России есть таланты, но не отлажена система, нет денег. Сейчас в Сильверстоуне было представлено множество гонщиков под российским флагом, в том числе и в Мировой серии Renault. Они уже добились своего. Какое должно быть поступательное движение вперед, чтобы закрепиться в мировом «топе»?
— Вопрос очень сложный. На моем примере. Я, когда был маленький, записался во Дворец пионеров. В картинг. Мне сказали: «Рома, прекрасно! Вот группа из 30 человек, вот вам один карт в разобранном виде. Собирайте, через 3 месяца, дай Бог, будут запчасти, вы его соберете — и тогда кто-то из вас, может быть, покатается. У меня ничего не получилось. Это было первое разочарование в автоспорте. Тогда даже проката еще не существовало. Но появился Интернет. Я интересовался гонками, переводил иностранные журналы. И наткнулся на конкурс, который можно было выиграть. Я записался как русский человек и выиграл право участия в гонке. Сейчас другие времена: например, есть академия, которая дает шанс геймерам отобраться в конкурсе. Победитель поедет со мной на «24 часах Дубая».
— Можно ли теперь сказать, что ты нашел, что искал?
— Я выбрал себе путь. Это «24 часа Ле-Мана», самая, на мой взгляд, важная гонка планеты. Самая зрелищная. В Монако на формулический Гран-при приходят 120 тысяч зрителей, а здесь — 300 на целые сутки. Здесь разные классы, разные машины. Сложная борьба. У нас все продолжается 24 часа, а не полтора. Есть разные направления. Audi, например, никогда не интересовалась «Формулой-1», но зато использует Ле-Ман, демонстрируя передовые технологии.
Роман Русинов — третий справа.
— Выходит, это целый мир, а не просто гонка?
— Чемпионат мира, который сделали с 2012 года, это одно. Но когда заканчивается Ле-Ман, я через час уже готовлюсь к тому, как мы с партнерами поедем на следующий год. Как построим там стратегию. И все остальные гонки — это способ набраться опыта, но все равно они созданы для подготовки к июньскому событию во Франции. Например, мы поняли, почему во Франции у нас разорвалось колесо. Сейчас мы столкнулись с такой же проблемой здесь, но упредили неприятность.
— Датчиков на ваших болидах порядка сотни. И механик может изменять параметры, верно?
— Да, когда машина заезжает в боксы. Это математическое уравнение, привязанное к тому, что говорит пилот. Когда мы приехали в Сильверстоун, не предполагали, что на мягком комплекте сможем проезжать не более 10—15 кругов. Потом — нехватка сцепления задней оси. В прошлом году ведь этого явления не было! И мы принимаем решение, настраиваем машину. Единственный выход — поставить покрышки «медиум» или «хард». А то, что посчитает компьютер, — совсем в другой плоскости.
— Ты все время упоминаешь Ле-Ман. Но Сильверстоун, где мы сейчас разговариваем, — это тоже легендарная трасса. Гонка жива с 40-х годов, здесь Кеке Росберг установил рекорд скорости круга, который, наверное, не будет побит никогда.
— Если честно, мне очень нравилась старая трасса. Я обожаю поворот Bridge, место, где ты на скорости оттормаживаешься, а впереди у тебя только бетонные стены. Мужская такая трасса была, под стать Росбергу-старшему. Теперь первый поворот ты проходишь почти на максимуме, но у тебя есть зоны безопасности. А в Ле-Мане безопасности никакой нет. Это сеть дорог, некуда эти поля разместить. Конечно, и у Сильверстоуна есть своя харизма. Кольцо есть кольцо.
— Огромное количество машин. Эта плотность — плюс или минус?
— У нас в одной секунде 12 автомобилей. Плотность борьбы в нашем классе очень большая. Это постоянные обгоны и борьба без остановки. Думаю, плюс.
— Что интереснее — постоянное сражение или если ты едешь в одиночку в предрассветном Ле-Мане, спокойно так?
— На рассвете? Один? Спокойно? Картина, которую ты рисуешь, — идиллическая. Dream, как сказали бы здесь англичане. Спокойно не бывает. С каждым кругом что-то новое. Либо какой обломок, либо щебень, либо песок. Либо тебе приходится кого-то обгонять, либо тебя атакуют. Потому что в длинных гонках на рассвете все внезапно просыпаются и чувствуют себя очень быстрыми. А это обманчивое ощущение. А когда огромное красное солнце встает над горизонтом… Не передать словами!
— Что ты ждешь от мирового автопрома на основе Ле-Мана? Каких еще новинок?
— На сегодня — гибридов. Наверное, ты удивлен болидом E-Tron, который здесь едет почти бесшумно, чего никогда не было в автоспорте. Но, с другой стороны, никто же не раскрывает своих секретов, это потом производители говорят: вот, какие мы хорошие! А пустят в серию — и мы поймем, что эти технологии пришли из Ле-Мана. Как в свое время было с кнопкой зажигания. Ее ведь специально придумали, чтобы на старте времени не терять, в ту эпоху, когда пилоты, словно заправские спринтеры, неслись к своим машинам.
— Момент смены пилотов отлажен?
— Да, мы тренируем момент быстрого покидания автомобиля и быстрой же посадки в него. Например, пилоты у нас не совсем одинаковые по габаритам, но мы решили сидеть в одном сиденье, которое устраивает всех троих. Компромисс, который экономит 5—7 секунд. Времени для дозаправки и замены резины достаточно, чтобы поменяться за рулем
— Не бывало ли с ремнем безопасности казусов?
— Бывают постоянно. Знаешь, очень сложно выиграть две десятые секунды на круге, но зато так просто потерять 5 секунд во время пит-стопа — скажем, на гайке, которая не раскручивается! Но средняя разница времени пит-стопов у всех команд — не более секунды. Представьте: в течение 24 часов!
— Французы непростые люди, в том числе и в автогонках. Уживаешься?
— Все здесь ради одной цели. Если мы работаем хорошо, нам не нужны притирки. Я не обращаю внимания на мелочи в поведении напарников. А вместе со всем персоналом у нас человек 50 набирается!..
— Роман, как оценишь свой успех в Сильверстоуне?
— Скажу так: мы третье место планировали, но не ожидали. Вот машина была подготовлена идеально. Сработала хорошая тактика пит-стопов. И ведь мы проиграли именно тем, кто победил в Ле-Мане. Мне удивительно, как им удалось разыграть гонку всего в 6 остановок. Мы хорошо менялись, пилотировали в хорошем настроении. Сначала взяли твердые покрышки, с квалификации, но потом, когда трасса сама покрылась слоем резины, пересели на мягкую. И прекрасно доехали!
| 
